Машина Времени

misty · Добавлено: Fri Oct 18, 2002 23:09

Она засыпала в своей маленькой комнатушке, за окном стоял слякотный, голодный и зябкий ноябрь, но Аделаида была вполне счастлива. С утра предстояла тяжелая работа, а утро-то это должно было наступить уже через пару часов, ее единственные друзья – воробьи – тихо спали где-то под крышей, ботинки совсем расклеились от слякоти, и не было впереди никакой возможности их зачинить. Аделаиду познабливало, но все это казалось мелким и незначительным. Потому что у нее была Испания.
Мать умерла при родах, и Аделаида всегда была с отцом, наполовину русским, огромным, смуглым и шумным. Очень она его уважала, чувствуя огонь и силу, но никогда особенно не любила, потому что при всей порядочности не было для него ничего святого и ни о чем он ни отзывался и ни к чему не прикасался нежно и бережно. А еще он все время фальшиво и громко пел грубые песни. Дочку же Фернандо боготворил и, несмотря на протесты родни, ввязавшись в революционные дела, повез ее с собой в Москву. Аделаида не сопротивлялась, все ей было интересно.
Но в России она неожиданно потеряла свободу – понятно стало уже через несколько дней. Дома она много бродила в одиночестве где хотела, среди цветущих садов и полей, необремененная чрезмерной родительской опекой, иногда заговаривала с понравившимися веселыми прохожими – от искренних детей до безмятежных мудрых стариков, нередко заглядывала к радушным родственникам на огонек и ничего и никого не боялась. В Москве было холодно, угрюмо, опасно, никуда нельзя было ходить, и Аделаида была никому не нужна. Фернандо постоянно отсутствовал, выполняя какие-то задания, и она жила у некой женщины на квартире, чувствуя, насколько в тягость ей. Одна свобода у нее осталось – свобода мыслей. Аделаида читала запоем, училась, чему только могла, мечтала и тосковала. Вспоминала свои ранние прогулки, когда она ходила по мокрому песку, жмурясь от света, кружась в лучах солнца, напевала чудные песни, волны то и дело накатывались на ноги, берег был усеян ракушками, а рыбачий поселок постепенно просыпался, люди приходили к морю, распутывали снасти и стаскивали в воду лодки. И каждый раз подступали светлые слезы, когда она вспоминала сети с колокольчиками и запах прежней жизни.
Вдруг начались постоянные переезды, и когда отца арестовали, Аделаида осталась одна в маленьком городе. Каким-то чудом получила работу, пусть грязную, снимала каморку в мансарде, в том же доме, где и мыла лестницы. Конечно, все это случилось не сразу, но она никогда не вспоминала о страшных первых днях абсолютного одиночества. Аделаида узнала русское лето и русские поля, русскую церковь и русскую литературу. Книги, потрепанные и замасленные, были большой редкостью, она читала медленно и осторожно. Она даже полюбила все это, потому что была счастлива. У Аделаиды была мечта, были море и Испания, денег с каждым днем накапливалось по чуть-чуть, и она знала, что будет день, и она вернется домой и станет свободной.
В том же доме, в одной из богатых семей, жила Кити. Сама жизнь, веселая и звонкая, порхающая и беззаботная. Скоро близилось время ее выхода в большой свет, и родители предвкушали интересные партии. Кити никогда не молчала, говорила кучу комплиментов, увлекалась, забывала, очаровывала и летела дальше, ни о чем не задумываясь. Она никогда не грустила, только посмеиваясь над глупостями, неловкостями и неудачами, как своими, так и чужими, но никто на нее не обижался, некоторые лишь упрекали в неискренности, те, которые не верили, что можно жить настолько открыто, а Кити только сочувствовала им. Нет, была у нее, конечно, и тайная мечта. Мечта из ниоткуда, из книг и из песен, из странных снов и скрытой памяти прошлых жизней. Кити верила, что есть где-то страна Испания, светлая и счастливая, где постоянное веселье, богатые сады, чудные песни и море. Она смеялась над своей утопией, но любила как заученную наизусть детскую сказку.
Кити проснулась посреди ночи и сладко потянулась. Предстоял великий день, приятный вечер, а главное – maman обещала дать свой новый веер. Ах, как прекрасно жить. Кити улыбнулась и задремала.
Вечером она поднималась по лестнице к себе домой, пропустив вперед родителей. Обычно бледные щеки задорно горели, губы расплывались в улыбке, Кити продолжала кружиться, припоминая мельчайшие подробности вальса. У самой двери она увидела Аделаиду. Не раз она замечала эту зачарованную замарашку-уборщицу. Кити показалось, что та смотрит на ее веер, то есть на веер maman, и расхохоталась. Настроение было слишким замечательным, и подумав, как бы сделать приятное, протянула его:
- Хочешь посмотреть?
Девушка непонимающе, как будто только проснувшись, вскинула свои задумчивые глаза.
- На, посмотри. Да не бойся, бери в руки, да-да, правильно, вот, видишь, так он раскладывается.
Кити неловко потянула ткань, и случилось непоправимое.
- Как же теперь? – выдохнула она.
- Простите, - Аделаида говорила очень хрипло, так как последнее время все больше молчала.
- Да ладно уж, - Кити досадливо поморщилась. Надломилось вдруг что-то большее. Она пошла к своей квартире.
Несколько часов спустя Аделаида спускалась за хлебушком со своей мансарды. На той же лестничной площадке, где произошел принеприятнейший инцидент, сидела растрепанная Кити, ее лихорадило, и она не то плакала, не то скулила. Аделаида бросилась к ней.
-Катерина Алексеевна, что вы? Это веер, да? Простите меня. Я сейчас отдам вам деньги, у меня немного правда, простите.
- Ах, если бы только веер! Ты не понимаешь, никто ничего не понимает, идите вы все к черту, не трогайте меня, - она сорвалась на крик.
- Катерина Алексеевна, что случилось? Я вам помогу. По крайней мере не сидите на лестнице, зайдите в дом, тут холодно.
- Да мне все равно! Я туда не пойду. Не подходи ко мне.
Аделаида зажмурилась от крика.
- Пожалуйста, мы обязательно что-нибудь придумаем. Или хотя бы… ну поднимитесь ко мне, там чуть потеплее.
- А ты в мансарде живешь? - заикаясь, прошептала Кити, захлебываясь слезами.
- Да, ну, пойдемте, пойдемте, Катерина Алексеевна.
- Пожалуйста, не зови ты меня Катериной Алексеевной.
Аделаида, чуть уже сама не плача помогла ей подняться, все повторяя скороговоркой какие-то успокаивающие слова.
Кити же забормотала срывающимся голосом:
- Все, конечно, началось с веера, а потом… Потом, Аделаида, понимаешь, этот ужасный … на вечере – мой будущий муж, ты не видела его, не т, я никогда не смогу, ни за что, - она сбилась и судорожно сглотнула, - а еще… они смеялись. Я им сказала главное, а они…ты бы слышала, как они смеялись, надо мной, над моей Испанией…
Начались счастливые дни. Конечно, Аделаиду мучили угрызения совести, ведь пришлось соврать китиным родителям, но что это было по сравнению с Испанией? Она рассказывала Кити про все, про море, Кити смеялась от счастья,
Это было как в ее мечтах. Аделаида объясняла всю дорогу туда, план, так долго и любовно вынашиваемый. Со дня на день они должны были пуститься в путь.
Аделаида с самого начала как единственный реальный вариант предполагала идти пешком, тратя лишь на еду и ночлег, а у Кити нашлось при себе в четыре раза больше того, что она скопила. Кити не верила, что так все просто, что такое возможно, что это не сон, что можно отрешиться от привычного, изменить жизнь и сорваться за мечтой на край земли. Она увидела свободу, она говорила, что весь ее мир был напускным и нечестным. А Аделаида никогда не верила, хотя в тайне все время надеялась, что найдется человек, который пойдет с ней, а еще, рассказывая и мечтая, она все удивлялась, как смогла так долго тут прожить и просто дрожала от предвкушения свободы, силы преумножались, глаза горели и голос стал звучать по-прежнему. В последний вечер они решили побродить по городу. По одиночке и в темноте, чтобы не привлекать внимания. И совсем немного. Но Кити не вернулась. Прошла ночь и еще день.
Когда она робко приоткрыла дверь каморки, Аделаида сидела на полу, обняв колени, и смотрела в никуда. Она даже не пошевелилась.
Кити боялась подойти к ней и взглянуть в глаза.
- Аделаида, послушай, ты прости меня, я вчера не пришла, я очень виновата. Но, пойми, я не могу. Я вчера встретила маму. Мы так радовались, они меня очень любят. Ты только не обижайся, но это правда глупо немножко. Мы бы не прошли, ты только подумай, сколько это идти надо, сколько сил и времени. И опасно. А там? Аделаида, не сердись, не злись, пожалуйста, - она запиналась, - ты знаешь, мы летом в Крым поедем, я попрошу тебя взять.
- Уходи. Пожалуйста.

На следующий день Кити снова поднималась в мансарду, поторапливая родителей.
-Maman, сейчас вы увидите, какая она замечательная, papa, да, Аделаида не от мира сего, но вы сейчас все поймете. Вам ведь ничего не стоит, а мне подарков никаких на Рождество не надо. Вы только купите ей билет поскорее, пожалуйста.
Кити раньше них добралась до двери. Голос ее срывался от возбуждения, а сердце замирало. Она, зажмурившись, распахнула дверь. Открыла глаза и остановилась. Каморка была абсолютно пуста, и казалась еще более маленькой и убогой. На подоконнике лежали китины деньги.
- Ну, и где твоя подружка-мечтательница? – добродушно посмеиваясь спросил отец, заглядывая в комнату.
- Ее здесь нет, - сказала Кити чужим глухим голосом. – Она пошла в Испанию.

Veresk · Добавлено: Sat Oct 19, 2002 00:03

туман на миг откинул плащ
над судьбами людей
и легкий ветер пролетел
над кладбщем идей...

и все герои этой новеллы поступили правильно

RedRose · Добавлено: Sat Oct 19, 2002 10:22

misty, кто автор? Ты?
Очень здорово читается... Хотя, грусть так и сквозит!

misty · Добавлено: Mon Oct 21, 2002 02:47

[QUOTE]Originally posted by RedRose:
Я. Спасибо!

RedRose · Добавлено: Mon Oct 21, 2002 16:02

misty, с удовольствием помещу твое произведение в готовящийся сборник наших клубовцев. Если ты не против, конечно!

misty · Добавлено: Mon Oct 21, 2002 21:48

[QUOTE]Originally posted by RedRose:
Какое там не против

)) Я очень даже за! Спасибо!!!!!

RITA · Добавлено: Fri Dec 06, 2002 12:04

МНЕ СНЯТСЯ МЕРТВЫЕ СОБАКИ

Холод. Ледяное, пронизывающее состояние. Сжавшись в комочек сижу в своем теле и никого не люблю. А вокруг ходят. Смотрят на меня – улыбаются. И я им улыбаюсь. А они не видят, что я – комочек. Я в костюме, причесана, накрашена – красивая. А на самом деле – комочек. Бесформенный. Почти безжизненный. Равнодушный. Даже плакать не могу. Хочу, но не могу. Знаю, что надо, но не могу. На сочувственные взгляды отвечаю затуманенным взором, плавно скользящим по плинтусам и паркету. Они знают – меня надо пожалеть. Я знаю – они должны меня пожалеть. Потому, что он умер. Неожиданно. С надеждой на жизнь. Но врач сказал, что он умер еще в первый день. В первый, а не в девятый. Он просто любил меня все эти девять дней. А я думала, что спасу его. А он умер. Не дома. Не хотел дома. Даже умер деликатно. Он был порядочный человек - мой пес.
Нас окружили бездомные собаки. Местная стая и какие-то приблудные, незнакомые шавки. Оскалив зубы здоровые кобели медленно пытались обойти нас со спины. Мелочь остервенело бросалась, отвлекая нас от сильных врагов. Дик упал на снег. Вся стая ринулась добивать его. Меня никто не трогал. Еле успевала отшвыривать рычащие комки. Он не мог защищаться. Я бешено вертелась во все стороны обороняя его. Никто не смог в него вцепиться. Но он лежал неподвижно, страшно, прильнув, не по-собачьи, к ледяной корке. Ночь давила. Страх и адреналин. Вскочив с кровати кинулась в коридор. Он посмотрел на меня. Черт! Приснится же! Начало седьмого и жгучая тревога. Я уже всего боюсь. Три чашки разбила за последние две недели. Одна раскололась прямо в руках. Крови было не много, но странное ощущение чего-то недоброго засело где-то внутри. Предчувствие беды накрыло три дня назад. Сидели с шефом и его замом пили кофе и, вдруг, накрыло. Одинадцатое сентября, часов пять вечера. Они посмотрели на меня с иронией, то же, невидаль, ведьма доморощенная. А потом «Близнецы» рухнули. Они не поверили. На следующий день как-то странно на меня смотрели, будто я предсказала терракт. А на самом деле я его смерть чувствовала. Просто одно на другое наложилось. Так бывает.
Капельницы, уколы, бульон из спринцовки – бедный малыш. Купили ему новый мячик. Яркий упругий. Боже, как он обрадовался. Лена зашла в гости. Несет ей мячик. Посмотри, у меня новая игрушечка! Слезы брызнули сами собой. Беззвучная истерика. Вопль безысходности. Зачем я помыла его этой дрянью?!… пусто. Холодно. Все раздражают своим участием. А сны все мучают, мучают, мучают. Захожу в темную комнату, а там Дик. Больной. Знаю, что умрет. В другом углу тоже Дик. И еще. Всего четыре. И каждый – он. Мой Дик. И все, знаю, что умрут. Хочу спасти хотя бы одного. Обнимаю подошедшего ко мне и вижу как в углу умирает другой. Умер и второй. Хочу проснуться и вытащить из сна хотя бы одного, живого. Просыпаюсь. Пусто. Жалобно.
Вскочив с кровати кинулась в коридор. Он посмотрел на меня. Черт! Приснится же! Начало седьмого и жгучая тревога. Капельницу ставить еще рано. Спать расхотелось. Промаялась все утро. Дискомфорт. Позвонила Косте. Тревога сдавила грудь, за горло, словно рука взялась. Холодная сильная. Плачу в трубку. Навзрыд. Паника. Костя приедет. Все бросил и едет. И ветеринар едет. Терзающее ожидание. В безумном кружении хватаюсь за пылесос. Только бы не сидеть и не ждать. Пашка помогает на кухне. Спасибо ему. Пытается меня отвлечь. Смешит. А у меня паника растет. Смеюсь, улыбаюсь, а саму трясет. Не от смеха. Я склонилась над подстилкой и на меня пахнуло. Этот запах. Никто кроме меня его не почувствовал. Сладкий холодный удушливый. Ударил в ноздри и оглушил. Словно кулаком в лицо. Это конец. Я все поняла мгновенно. Ему, вроде бы, полегчало. Я знаю как это бывает. Так было с Рэем. Ужас сдавил, придушил и…отпустил. Стало спокойно. Только слезы предательски закрывали глаза. Не давали на него насмотреться. На живого.
Леонид приехал без пяти час. Поставил сумку и вывел нас на улицу. Дик побежал. Тупо. Головой вниз. Сердце зашлось. Я задохнулась. Все. Потом был крик. Он рождался медленно из всхлипывания и задушенных слез. Трясущиеся руки над телом и Костя, бегущий ко мне.
Мы вчетвером сидели на кухне. Курили. Разговаривали. Смеялись. Спорили. Курили. Я выпила. Водки было на донышке. Я ее выпила. Первую уговорили, вторую сама. Курили. Курили. Курили. Реву. Зажигалка перед глазами. Это Леонид вытряхивает меня из истерики. Вытряхнул. Курим. А, ведь, он вчера бросил. Берет следующую. Я затягиваюсь Костиными. Термоядерные обычно, сейчас как воздух. Не могу накуриться. Тело пронизали звенящие нити. У любви вылетел предохранитель, сгорел. Я никого не люблю.
Леонид собирает сумку с лекарствами. Не понадобились. Отдаю ему то, что покупала для малыша. Может, кому-нибудь помогут. Мне ни к чему. И эту чертову пачку с «Энтамозаном» тоже. Леонид кивает на мусорное ведро - выброси. Токсичная дрянь. Отравление было сильнейшим. Как Дик протянул столько дней? Удивительно. И ничего нельзя было сделать.

Veresk · Добавлено: Sun Dec 08, 2002 10:02

AnnoDomini · Добавлено: Sun Dec 08, 2002 12:52

РИТЕ

Бывает собака добрее, умнее,
Вернее и ближе чем человек
А люди бывают порой зверя злея
Но кто закрутил этот времени бег
Однажды нам книгу вселенной расскажет
Где все все понятно - "Ни что просто так..."
И ангел небесный на знаки укажет
И в душах рассеются горечь и мрак.

RITA · Добавлено: Mon Dec 09, 2002 11:53

Он много для меня значил. Он был моей соломинкой. Это была собака нашего курса. Он любил всех и ВСЕ любили его. Мы вместе путишествовали и никогда не конфликтовали с проводниками в поездах и тетеньками в метро, и милиционерами. Его везде пускали без намордника. Лицо у него было интелигентное.

Мне его нехватает.
Хотя, сейчас у меня есть две собаки моего мужа, но я скучаю по Дику. Человечный был пес. Людей бы таких побольше.

Veresk · Добавлено: Mon Dec 09, 2002 12:27

...я сидел на подоконнике и смотрел в сторону - на жестянку с карандашами и кистями...
конечно, мне было стыдно, что она так поблекла, а я не мог ей никак сообщить, что для нас смерть вовсе не то, что для людей
это потому, что мы не связаны прошлым и будущим и поэтому живем каждую минуту
тоскуем, конечно, иногда... но не так, не так...
да...
конечно же, я буду ее сторожить, пока не придет время для перевоплощения, вот только как ей это объяснить, если она меня не видит и не чует? хотя... как-то я слышал, что женщины могут чувствовать мысли природы...
конечно, чувствовать не значит правильно понимать, но все же... все же... будем пробовать...
я неслышно опустился на пол, проскользил по дому и вернулся к ее лежанке
жаль, что не могу теперь лизнуть ее руку и поправить ее одеяло, но все-таки я пока с ней
а потом... потом... потом я все равно ее найду...даже если буду цветком или крабом...а может повезет - и...человеком?

[This message has been edited by Veresk (edited 09 December 2002).]

AnnoDomini · Добавлено: Mon Dec 09, 2002 14:02

РИТЕ

Мне бы
плыть
за облаками
Мне бы
верить
в чудеса
И касаться
Звезд
руками
Попадая
в небеса
Мне бы
думать
о хорошем
И не думать
о плохом
И мечтать
о невозможном
И не плакать
ни о ком

RITA · Добавлено: Mon Dec 09, 2002 23:18

Вереск, а мы с тобой, случайно, не знакомы? Когда прочла - мороз по коже. Я, ведь, его ВИДЕЛА, через год после смерти, когда вернулась в квартиру (не могла там жить): стоит в коридоре и смотрит на меня грустными глазами. Страха не было, только сожаление, когда он исчез. Но это знали только близкие.
Конечно же мы не знакомы, но, видимо, так бывает часто, поэтому известно всем. Любимые (животные, люди)всегда где-то рядом, даже если мы их не видим.

Анно, ты мудрая, если то, очем ты пишешь, правда. Не плакать ни о чем - это высший пилотаж. Буду учиться. А пока..."...чем больше слез, тем больше облегченье. в слезах и закльчается леченье..." ("Смех и слезы")

Спасибо вам.

AnnoDomini · Добавлено: Tue Dec 10, 2002 02:08

РИТА - стихотворение мое как раз и говорит о том что "мне бы плыть...." т.е, предполагается такой вариант состояния полета, а на самом то деле герою стихотворения очень грустно...

RITA · Добавлено: Tue Dec 10, 2002 05:05

Я это поняла, но мне всегда казалось, если человек иллюстрирует свои мысли словами, значит он что-то меняет в себе и пытается соответствовать некоему эталону сообразно с текущим взглядом на жизнь. (имею ввиду стихотворную форму)
Так что, я не невнимательна. Просто, у меня очень странные представления о жизни (так считает мой муж).
Иногда мне кажется, что он прав.

Veresk · Добавлено: Tue Dec 10, 2002 05:36

re RITA:
еще он (человек пишущий, а не Ваш Муж

) может посредством слов освобождаться от...
...или зарабатывать себе этим на кусок хлеба...
...или так пытаться приобщиться к поэзии, которою любит - как, например, Грибоедов...

вот, кстати, один из его афоризмов, который был бы просто хамским ответом, если бы он его не врифмовал в стихотворную пьесу:
"я - странен! а не странен кто ж?..."
(можете выучть его наизусть и в минуты сомнений прозносить перед зеркалом - говорят, помогает

)

RITA · Добавлено: Tue Dec 10, 2002 10:20

Вот-вот! И я ему все твердЮ, твердЮ...
А он мне все Пушкина цитирут:
Что-то там про лед и пламень (хреново у меня с Пушкиным)...
Но, мне все равно хорошо...
А тут и того лучше. Побрюзжать можно. И никто не узнает (это я про грушееда)))))))))