КАК ЭТО БЫЛО

Олег Шкловский
По неподтвержденным пока сведениям, в столице советской Грузии проходит фестиваль неофициальной музыки. В нем принимают участие более 20 рок-групп, исполняющих музыку официально неразрешенную в СССР. Сообщается, что фестиваль проходит под эгидой партийных и комсомольских органов. Если эта информация найдет подтверждение, то данное событие можно расценивать как серьезное поражение сторонников жесткой линии в Кремле. Официального сообщения ТАСС пока не последовало.

О.Ш. Здравствуйте, в эфире программа "Как это было". В первых числа марта 80-го года корреспондент ТАСС передал из Тбилиси: "Столица Грузия объята музыкальной лихорадкой. Здесь проходит первый всесоюзный рок-фестиваль." Уже само соседство слов "всесоюзный" и "рок" - нечитаемо, неправдоподобно. Вслушаемся в эти слова "Первый Всесоюзный рок-фестиваль 1980 года". Причем официальный. С конкурсныеми выступлениями, лауреатами и, естественно, жюри. 
Я приглашаю в студию Председателя жюри фестиваля, известного композитора, Юрия Сергеевича Саульского.

О.Ш. Вот смотрите, на дворе март 80-го. Тогда в газете увидеть "рок-фестиваль" все равно, что по радио в программе "В рабочий полдень", например, "Народный артист ССР Вячеслав Тихонов, главы из книги Александра Солженицина "Архипелаг Гулаг". А что же все-таки произошло на самом деле? Решили выпустить пар или позаигрывать с Западом?
Ю.С. Вы знаете, мне кажется, вот что произошло. Грузия была одной их тех республик, которая немножко все фрондировала было все немножко свободней, ну, по крайней мере, так казалось. Такая вот Польша внутри Советского Союза. Недаром оргкомитет фестиваля возглавлял тогдашний секретарь Союза композиторов Грузии Гия Канчелия.
О.Ш. А почему Грузия, а не Эстония или Латвия? Традиционно прозападные республики?
Ю.С. Эстония, Латвия, Литва… слишком жирно было бы позволить этим республикам рок-фестиваль. Они и так смотрят на Запад, конфронтация там давнишняя, а тут одна из наших таких фундаментальных республик.
О.Ш. А Канчелия обращался к кому-то за помощью? Например, к первому секретарю компартии Грузии Эдуарду Шеварднадзе? 
Ю.С. То, что это было, безусловно, с его ведома - у меня нет сомнений. 
О.Ш. Сейчас мы посмотрим одну пленочку. Это интервью Алексея (Вайта) Белова, у него несколько отличный взгляд на первоначальную идею фестиваля. 

Вайт. Честно говоря, я не верил в такую идею. Как это так вдруг взяли и позволили, разрешили. Будьте добры, играйте, пойте. Я думаю, здесь что-то не то. Я не верю в это. Мне кажется, что все это сделано для того, чтобы взять всех на карандашик, записать кто чем занимается , для того, чтобы посчитать и держать на мушке весь этот рок-шмок.

О.Ш. Юрий Сергеевич, Вы с этим согласны? 
Ю.С. Вы знаете, может у кого-то и были такие идеи, чтобы заодно и сделать такую инвентаризацию андеграунда нашей страны, но основная цель была не эта. Тут я с Лешей могу не согласиться. Отбор был таким образом сделан: Артем Троицкий был одним из активистов, которые рекомендовал коллективы. Какие-то группы были уже известны и без рекомендации сверху. Просто знали что есть "Машина времени", есть "Автограф", есть "Гюнеш", есть "Магнетик бэнд".
О.Ш. Юрий Сергеевич, а вот Артемий Троицкий, Александр Липницкий, в тогдашней музыкальной жизни Москвы были люди известные?
Ю.С. А как же. Конечно. 
О.Ш. Я приглашаю в студию Артемия Троицкого и Александра Липницкого.
О.Ш. Вы занимались в то время, как, говоря сейчас, PR.

А.Т. Это был не PR. Это была наша жизнь, это была наша тусовка. В сентябре 1979 года мы со своим другом Гаюзом Канделаки, с которым дружил Саша, пошли в ресторан "София", в котором в то время играла группа "Удачное приобретение", вот этого самого Леши Белова. Грузины застолье очень любят, и во время пирушек любят давать широкие обещания, делать широкие жесты, брататься, взахлеб дружить. И там, за столом, в ресторане "София", мы договорились о рок-фестивале. Мы прогуливались по ресторанам каждую ночь, но приглашали не всех. Еще из ресторана "Салтыковка" мы пригласили группу "Карнавал", в которой тогда играли Александр Барыкин и Владимир Кузьмин, впоследствии тоже прославившиеся, но их не отпустило ресторанное начальство. 
О.Ш Вы, зная тогда Московский и Питерский музыкальный андеграунд, вы могли предполагать, что есть группы, появление которых на фестивале вызовет гнев начальства?
А.Т. Нет. Ничего такого я предполагать не мог. Все черные списки появились в 1983 году. Тогда были гонения. Это было еще такое миролюбивое и теплое время.
О.Ш. Комсомольское начальство не действовало на нервы?

А.Л. Я участвовал как теневая фигура. Моя теща была зав. Отделом музыки рупора культуры ЦК КПСС газеты "Советская культура", Александра Тихоновна Дашичева. К рок-музыке она относилась отрицательно, а ко мне хорошо. И весь PR фестиваля "Тбилиси-80" был подан через газеты "Советская культура", что было очень важно. 
А.Т. Но по поводу "Советской культуры" тема не исчерпана, поскольку там был предпринят Александром очень хитрый ход. В газете обозревателем в отделе музыки работала одна очень милая девушка Таня Квардакова. Но Квардакова - это была ее девичья фамилия, а фамилия по мужу была Андропова.
А.Л. И, в какой-то степени, присутствие невестки Андропова, председателя комитета Госбезопасности, позволило фестивалю устоять на ногах и получить позитивную оценку в партийной прессе.
О.Ш. А вы сами, зная такой свободолюбивый характер рокеров, предчувствовали скандалы, эксцессы?
А.Т. Нет. Я об это не думал. Все делалось весело, спонтанно, без какой-либо тактики и стратегии, мы пригласили именно те группы, что хотели, и я не помню, чтобы кто-нибудь отказывался. Была некая "нагрузка". Например, лично я хотел из Питера чтобы приехал "Аквариум", но поскольку "Аквариум" состоял при местном Доме самодеятельного творчества, и, естественно, запрос от оргкомитета фестиваля пришел именно в этот Дом творчества, то, как у нас часто бывает, ребята блатные и близкие к руководству Дома, захотели этим приглашением воспользоваться. Это была в те времена нормальная практика. Приходило приглашение ансамблю Дмитрия Покровского за границу, а вместо него едет политически грамотный коллектив песни и пляски казаков. Так же из Питера вместе с "Аквариумом" приехали еще две группы.
О.Ш. А у самих музыкантов существовало разделение интересов. Одни ехали, чтобы заявить о себе: "Время" из Горького, Донецкий "Диалог"; а другие, чтобы преодолеть некий налет неофициальности - "Машина времени"
А.Т. Я думаю, что мотив был у всех гораздо менее прогматичным. Рок-фестивалей в то время было мало, шансов выступить, да еще именно на фестивале, в большом зале, в другом городе, у групп практически не было, варились в собственной тусовке в Москве, Питере, Горьком, Таллинне.

О.Ш. К тому времени "Машина" играла уже 10 лет. Уже стали хитами "Марионетки", "Каждый, право, имеет право", "Синяя птица", "Кого ты хотел удивить?". Их песни распевали от Калининграда до Владивостока. Они мели не то чтобы всенародную славу, а нечто большее - всенародную любовь.
Сегодня в нашей студии бессменный лидер "Машины времени" Андрей Макаревич.

О.Ш. Андрей, как Вы и Ваша группа оказались в Тбилиси?
А.М. Нас пригласил Артем. Если Вы мне позволите… Поскольку я слышал, что говорил Вайт … Мое такое впечатление, что мы переоцениваем дальновидность советской власти. На носу была Олимпиада, ожидались послабления. Но до какой степени - никто не знал. Там, где люди имели желание этим воспользоваться, они этим пользовались. 
О.Ш. А вот этот тбилисский фестиваль, он был первый такого масштаба фестиваль в Вашей практике?

А.М. Такого масштаба - да. Он был большой. Он продолжался 8 дней, а не 2-3. Групп было огромное количество. Слово "рок" в названии было запрещено. Он назывался "Фестиваль молодежный музыки "Весенние ритмы-80". 
О.Ш. Вот как!
А.М. Все понимали, что это был камуфляж. На самом деле, это настоящий рок-н-ролл. 

О.Ш. До фестиваля за плечами Вашей группы огромное количество подпольных концертов. Не только безграничная любовь поклонников, но и кулак властей. Дружинники, милиции и… КГБ. Я не сгущаю…
А.М. Ну и КГБ тоже..
О.Ш. Было?
А.М. Было. В основном это делалось через Горком партии. Они очень любят не своими руками делать. К нам был приставлен инструктор, который лично отвечал за нашу судьбу. Он был страшно заинтересован нас перевести из категории подпольной в официальную. Потому что мы бы тогда с его плеч свалились в другое ведомство. Я могу по пальцам пересчитать сейшена, которые заканчивались сами по себе. Обычно их прекращали по середине. Было ясно, что приедут люди в шляпах и будут выяснять кто организовал, кто продавал билеты. И все это было страшно скучно, потому что приходилось отвечать на одни и те же вопросы, и мы уже знали, как отвечать, чтобы тебя не посадили. И меня ужасно угнетало, что в зале сидели одни и те же люди, потому что попасть на рок- концерт….Круг был очень узок. И я выходил и думал, что я их уже всех знаю, и я сейчас им буду в двадцатый раз петь одно и тоже. Все теряло смысл
О.Ш. А вот в Тбилиси. Вы не поймали себя на метаморфозе Ваших отношений с той же милицией. Все было по другому?
А.М. Она нас охраняла. Мы уже отработали 1,5 месяца в Росконцерте. Первый шок там был. Когда была милиция не для того, чтобы вязать, а чтобы защитить. Там было легче. Там меры по охране были серьезными, два круга милиционеров. В зале сидели только мужчины. Билетов мало и вообще рок-н-ролл серьезное мужское дело не девочек же водить туда. И атмосфера была приподнятая и торжественная.
О.Ш. Андрей, я слышал у "Машины времени" не оказалось своей аппаратуры для выступления?
А.М. Конечно. 
О.Ш. Как вы вышли из положения?
А.М. Бари Каримович Алибасов, который тогда руководил ансамблем "Интеграл", который совсем не похож на группу "На-На". Это было такое развеселое кантри-шоу, с хорошими музыкантами, с живой музыкой, и они приехали с гастролей, они приехали с аппаратурой. Нам пообещали, что будет стоять какой-то мифический "Динакорд", его не оказалось в Тбилиси. И каждый день каждая команда решала вопрос, чем могла. Нам повезло. Алибасов сказал "пожалуйста ставьте, подключайте"
О.Ш. Сегодня имя Барри Алибасова плотно связано с блок-бастером российской эстрады группы "На-На". Он продюсер, он организатор. Посмотрев пленку, я с трудом смог узнать в длинноволосом молодом человеке в ботинках на высоких платформах акулу российского шоу-бизнеса. 

О.Ш. Юрий Сергеевич, лауреаты конкурса, тут я забегаю немного вперед , могли рассчитывать на какие-то льготы? Например, прописку в какой-нибудь филармонии, на право записать пластинку на Всесоюзной фирме грамзаписи "Мелодия"?
Ю.С. Такую задачу перед собой жюри не ставило. Объективно, когда фестиваль кончился, дух фестиваля и его результаты повлияли на судьбу целого ряда коллективов, и того же "Магнетик бэнд" в Эстонии и того же "Диалога". 
О.Ш. Александр и Артемий думали в то время об этом? Что будет с ними потом? Какие льготы они получат?
А.Т. Лично я думал только о том, как бы нам повеселее вместе провести время. В Тбилиси мы позвали тех, с кем дружили и к которым лучше всех относились. В Советском Союзе так можно было жить. И не такой уж он был страшный, т.е., как совершенно точно сказал Андрей Вадимыч, повсюду были бреши. И мы были величайшими профессионалами в деле пролезания в эти самые бреши, в деле игры в "кошки-мышки" с официозом и, как правило, мы выигрывали.
А.Л. Это не совсем так. У меня другая точка зрения. Я больше времени провел в кулуарах этого фестиваля. Давление на вынесение вердикта, жюри из Москвы было оказано. Жюри, они, это давление игнорировали. И Юрий Сергеевич об этом может рассказать подробнее…
Ю.С. Могу, могу… Это было. Там было две группы "Ариэль"… из числа типично инструментальных команд. Они пели песни советских композиторов, у них набор инструментов был тот же самый, но музыка совершенно иная, а вторая группа была "Группа Стаса Намина", она уже тогда перестала называться "Цветы". 

Мы понимали для чего был собран этот фестиваль. Это был фестиваль вокально-инструментальнх ансамблей, может быть, эти же группы, и "Ариэль", и "Группа Стаса Намина", получили бы какие-то места. Но это совершенно другое направление. Официальное, общественное. И во время того, как шло заседание жюри, и нам звонили и рекомендовали всячески не обходить… Мы это просто не брали в расчет. По тем временам это была некая смелость. Мы были независимым жюри. 

О.Ш. Кстати, о мелодии. Единственный коллектив, который смог записать миньон на местном филиале фирмы "Мелодия" - московский "Авторгаф". В нашей студии барабанщик группы "Автограф" Владимир Якушенко.

О.Ш. Владимир, Вы не прихватили с собой пластиночку?
В.Я. Прихватил
О.Ш. Покажите
В.Я. Если я ничего не путаю, то это первая пластинка, на которой мы смогли поставить слово РОК-ГРУППА. Это фантастическое достижение. Никто нам не верил, что это вообще возможно в стране
О.Ш. Насколько я знаю о существовании "Автографа", в стране слышали только самые посвященные. А кто же решился пригласить на рок-фестиваль неизвестный, мало раскрученный коллектив?
В.Я. Это мы играли третий раз в жизни на публике. Поэтому волнение было космогорическое. Нас не воспринимали всерьез как какую-либо творческую единицу, репетиционная база была проблема, инструменты была огромная проблема. Репетировали мы в подвале общежития Мосремонтстройтреста.
О.Ш. Как расплачивались за аренду?
В.Я. Мы платили так называемый оброк. Это шефский концерт, оброк доведенный до абсурда Раз в месяц на танцах туда приходили замечательные жители вот этого самого Мосремонстройтрестовского общежития и мы для них играли всяки западные запрещенные песни
О.Ш. А, запрещенные! "Битлз" да?
В.Я. "Роллинг Стоунз", а Крис пел, если не ошибаюсь "Статус Кво". 
О.Ш. Вы выступали на Тбилиси, если я не ошибаюсь, на четвертый день?
В.Я. Мы выступали вместе с группой "Диела". Это был филармонический, богатый, очень серьезный коллектив грузинский. С роскошной по тем временам, даже трудно себе было представить что она существует, аппаратурой "Маршалл", и я очень хорошо помню, что для того, чтобы немножко привыкнуть к сцене - руки были ледяные - Саша говорит: "Пойдемте сядем за инструменты, пойдемте, пока занавес закрыт, расположимся, привыкнем немножко к обстановке." Я помню, что я сел за инструмент, занавес был закрыт, вышел ведущий, который начал рассказывать, что сегодня вам предстоит услышать два коллектива: первый из них - это московская группа, она недавно существует. При этом, он часть речи говорил на грузинском, а потом переводил. И вот я помню, он заканчивает представление "Московская группа "Автограф", представляющая Мосремонстройтрест №37". Занавес. У меня холодеют руки, единственное, что я помню это изумленные лица, потрясающие совершенно, аудитории, которая смотрит на сцену, на которой двое клавишных, стоит этот "Маршалл", какие-то невероятные барабаны… Это было последнее ощущение… И паника невероятная. 

О.Ш. До фестиваля 80-го года ваш реперьтуар был 100% выдержанный. Владимир, как Вы думаете, сейчас на сцене себя узнаете? Лет 20 прошло
В.Я. Давайте посмотрим.

О.Ш. А как вообще жили? Как был обустроен быт? Как общались? 
- Хорошее отношение
А.Л. Я могу только сказать, что друг мой Артем был первый раз приглашен в Тбилиси, до посещения Тбилиси был одним из самых худых людей, которых я когда-либо знал, и вот, после возвращения из Тбилиси, он поправился ровно на 10 кг. И вот эти 10 с ним до сих пор. Так он их и не смог сбросить. Потому что количество угощений, которое обрушилось со стороны гостеприимных хозиев… Достаточно сказать, что норвежские журналисты, с которыми я беседовал, сказали, что подобную доброту они встречали только в каком-то племени в Центральной Африке. А они объездили весь мир. 
О.Ш. А вот, Владимир, насколько я знаю, Александр Ситковецкий ваш фронт-мен? Неужели он ввел в группе жесткий сухой закон?
В.Я. Благодаря Саше мы и выступили, потому что он человек очень организованный сам и всю нашу, весьма свободную команду, держал в ежовых рукавицах, мы были самой дисциплинированной командой
О.Ш. Никто ни разу не нарушил?
В.Я. После первого выступления, так получилось, что у нашего клавишника Лени Макаревича, но он, по-моему даже не однофамилец…
А.М. Нет, именно однофамилец...
В.Я. Леня Макаревич женат был на девушке тоже из консерватории, - он выпускник Московской консерватории, очень серьезный музыкант, участник различных международных фортепьянных конкурсов, - и вот у его жены подружка грузинка. Случилось страшное. Она после концерта пришла в гостиницу и сказала: "Мы потрясены вашим выступлением, очень хотели бы пригласить вас на ужин. Через четыре дня, бренную тушку несчастного Лени внесли почетно люди, молча, такие породистые грузины, и он в течении 40 минут разговаривал по-грузински. На следующий день, когда похмелье состоялось, ему задали какие-то вопросы, я ему сказал: "Ленечка, как ты умудрился так быстро освоиться?" Знаешь, если сказать честно, то кроме слова "генацвале", я не знал ни одного слова. Так что, это впечатление тоже было сильным. 
О.Ш. Я хочу спросить у всех. Вот 20 лет прошло. Какое событие произошло на фестивале наиболее скандальное за все эти 8 дней?
А.Л. Это, очевидно, концерт "Аквариума" был настолько реально сногшибателен. Говорят, что ребята из Ленинграда в конце представление попадали друг на друга что вызвало большие подозрения у героически проориентированных кавказцев, и это было одной из причин весьма сомнительной репутации "Аквариума" на многие годы. Они, конечно, скопировали какую-то английскую историю.

А.Т. На самом деле, они не то чтобы упали, а скульптурная группа была примерно такая: Гребенщиков лег на спину, играя на гитаре, Сева Гайкель поставил на него сверху виолончель, и еще у него был такой фагот, Александр Александров, он бегал вокруг и делал вид, что он их из фагота расстреливает. Все это было больше похоже не на гомосексуализм, а на какие-то детские игры в войну. Но грузинам этого было достаточно, тем не менее.
А.Л. Достаточно сказать, что уже перед вылетом в Москву, я пригласил Бориса вместе с Канделаки в какие-то официальные гости, с нами довольно холодно общались, я не понял почему, и только в дверях мне Гаи сказал "Как жаль, что ты не предупредил, что ты придешь с этим педерастом". 

А.Ш. Борис Гребенщиков, к сожалению, не смог сегодня прийти к нам, но в недавней беседе по телефону с нашим редактором, он сказал буквально следующее: "Я, в результате этого события, потерял семью и комсомол". 
А.Т. Комсомол это особо тяжкая потеря. 
А.Ш. Тогда игра "Аквариума" казалась авангардной, эпотажной и даже скандальной, а сейчас это почти классика жанра.
А.Ш. В какие инстанции таскали вас потом? 
Ю.С. Было заседание на фирме "Мелодия", потом меня вызвали в отдел культуры ЦК партии и там сидели люди, которые в отрыве от музыкального контекста просто читали тексты песен Макаревича и других и говорили "Как это можно! Как вы могли?".
А.М. Боря не единственный пострадавший. Планировались сразу после фестиваля концерты в Москве . Притом, что группа московская, Москва всегда была отдельным статусом. Нас после этого не пускали в Москву 6 с половиной лет. 1,5 года мы просидели на репетиционном периоде. 
А.Ш. Хочу спросить всех присутствующих. С каким чувством вы вспоминаете сейчас Тбилисский март 1980 года?
А.Л. С горьким. Дело в том, что фестиваль "Тбилиси-80" всегда было принято сравнивать с Вудстоком. Их разделяет чуть более 10 лет. А несколько дней назад я смотрел вручение премии "ГРЭММИ" в прямом канале и убедился, что сейчас мы в музыкальном бизнесе и просто в развитии современной музыки отстаем больше, чем в 80 году. Как это ни странно. Притом, что мы имели 10 лет свободы. 
А.М. У меня очень теплые воспоминания. По-моему, там все получилось так, как хотелось бы и так, как должно было. Это не так часто бывает. 

В.Я. Я абсолютно согласен с Андреем. Чудесные совершенно ощущения, ни с чем не сравнимые. Ощущение было, что это некая общность. Что мы все вместе и мы, наверное, получили некий импульс на целое десятилетие. 
А.Ш. Те композиции, которые звучали в марте 80-го на сцене Тбилисской филармонии, сейчас уже история. Только заядлые меломаны помнят репертуар своих кумиров 20 летней давности. Возьму на себя смелость утверждать, что лишь одну песню зрители до сих пор просят исполнить на всех без исключения концертах легендарной "Машины времени". Песню "Пока горит свеча".