Пролог. Представление героя.

   Пословица гласит, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Применительно к вокально-инструментальным ансамблям можно сказать, что лучше один раз услышать, чем сто раз прочитать.

   Не без некоторого трепета мы хотим представить читателю героя этой книги – рок-дилетанта. Дело в том, что, с одной стороны, он – автор данного сочинения и в то же время давно уже отъединился от него, стал самостоятельным персонажем жизни, имеющим свой имидж, свои пристрастия и привычки, свой способ самовыражения. Порою автор наблюдает за ним с некоторым испугом: неужто это я его породил? Или того круче: неужто он – это я?.. Читатели уже привыкли к тому, что персонажи, рожденные авторским воображением, начинают вести себя в романах и повестях довольно своевольно, зачастую даже нагло. Они делают, что хотят, сообразуясь со своими желаниями, но не с волей автора. Лев Николаевич Толстой однажды признался, какую штуку выкинула с ним Наташа Ростова – замуж вышла! И мы вместе с ним радуемся: значит, так он ее живо описал, такой создал сильный характер, что самому не совладать.

   Но что делать, если твой собственный персонаж живет не в романе, а в жизни? Ведь ему надобен некоторый простор, он занимает место и время, теснит тебя, диктует свои условия – и вдруг начинаешь понимать, что он уже почти полностью слился с тобою, стал вторым «я». Что делать в таком случае? В таком случае надо засадить его в роман и тем самым освободиться. Пусть он останется лишь персонажем, за которым наблюдает истинный Автор, остающийся свободным от предвзятостей и ошибок своего героя.

   Именно так нам хочется поступить с рок-дилетантом, описав его странное и захватывающее путешествие по рок-н-ролльным волнам.

   Такая счастливая возможность дарована только авторам. По сути дела, каждый из живущих изобретает собственные жизненные персонажи, сливается с ними, мучается, не в силах обрести свободу, иногда теряется от их обилия и несовместимости. Поглядим вокруг: какое количество персонажей нас окружает! Муж и сын, начальник и подчиненный, общественный деятель, любитель выпить, военнообязанный, пайщик кооператива, пациент, клиент, абстинент. И все это зачастую в одном лице, хотя у каждого персонажа свой круг прав и обязанностей. Поневоле замучаешься.

   Рок-дилетанта необходимо представить еще и потому, что на все происходящее в мире рок-музыки мы будем смотреть его глазами. Других у нас попросту нет. А коли так, то мы себе позволим злоупотребить читательским вниманием и рассказать о рок-дилетанте, каким он был к началу одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года, когда начал свое путешествие.

   Ему вот-вот должно было исполниться сорок лет. Рубеж, что ни говорите, знаменательный. РД (так мы намерены в дальнейшем именовать рок-дилетанта ради экономии места) любил отмечать вехи и этапы жизненного пути, находя в этом особый кайф – кайф осмысления собственной жизни.

   Кстати, о «кайфе». Если наша речь и в дальнейшем будет засорена подобными словечками, то вина в этом – исключительно РД, который за годы общения с рокерами позаимствовал немело из их лексикона. Для облегчения читательской жизни автор в конце книги предлагает краткий словарь использованных жаргонизмов и некоторых терминов.

   К своим сорока годам РД успел закончить Политехнический институт, где, наряду с изучением электродинамики и счетно-решающих устройств, начал сочинять стихи, да так увлекся, что к моменту окончания института мечтал лишь о литературном поприще. Однако ему пришлось протрубить долгие тринадцать лет инженером, сочиняющим на досуге стихи, прозу и сценарии, прежде чем стать профессиональным литератором и вступить в Союз писателей. По правде сказать, на досуге РД занимался именно инженерной деятельностью, основное же время было занято литературой, но за первое платили небольшую зарплату, за второе же – долгие годы не платили ничего, и в столе у РД накапливались горы ненапечатанных рукописей.

   Тут необходимо хотя бы вкратце коснуться эпохи, когда РД стал сознательной личностью и начал сочинять. Те, кто ждет немедленного рок-н-ролла, должна потерпеть или перелистнуть эти страницы, ибо автор намерен исследовать не только рок-н-ролл, но и в некотором роде эпоху, типичным представителем которой являлся РД.

   Между прочим, РД был практически ровесником Джонна Леннона, во всяком случае, родился в один с ним год; по восточному гороскопу, следовательно, мог именоваться драконом. Однако, в отличие от Леннона, детство РД прошло при Сталине, а это определило гигантскую разницу между ними (не считая, разумеется, различия талантов), благодаря чему Джон стал суперзвездой мирового рок-н-ролла, а РД – всего лишь рок-дилетантом в преклонном возрасте.

   Дело в том, что РД воспитывался в духе идейного конформизма, а поскольку он был мальчиком не без способностей, то преуспел в этом в полный рост – отлично учился, занимал пост председателя совета отряда и безоговорочно верил всему, что было написано на кумачовых транспарантах, украшавших коридоры школы.

   Первый удар по своему конформизму РД нанес бессознательно, начав писать стихи в начале шестидесятых годов. Мы опустим здесь вопрос о том, каковы были эти стихи, - нас это сейчас не волнует. Главное, что РД вдруг свернул с проторенной столбовой дороги, обещавшей ему кандидатские и докторские диссертации, ученую карьеру, кооперативную квартиру к сорока годам и садовый участок к пятидесяти. И не то чтобы у него внезапно поехала крыша, с крышей у РД всегда был порядок. Но стало тоскливо от надвигавшейся жизни, не хватало внутреннего веселья бытия, то есть свободы, прежде всего свободы выбора.

   Со своим выбором РД нахлебался достаточно. Сочинял он много, часто по ночам, тусовался с такими же, как он, молодыми поэтами, хотя раньше это называлось другими словами, кое-как сводил концы с концами, получая мизерную зарплату и имея двоих детей, однако ни строчки не опубликовал почти до тридцати лет. Период домашнего сочинительства длиной в восемь лет был хорошей школой терпения и стойкости. Потом, много лет спустя, РД снисходительно и грустно улыбался, когда какой-нибудь молодой рокер, написав пяток песен, стучал себя кулаком в грудь, требуя их литовки в Дома самодеятельного творчества, и кричал: «Козлы, блин!» РД такое состояние было хорошо знакомо, с тем только отличием, что невостребованных вещей у него к тридцати годам накопился полный шкаф.

   Но, может быть, у РД недоставало, как бы это выразиться. Способностей? Нам трудно ответить на этот вопрос. Последующие годы показали, что способностей у него было не меньше, чем у его активно работавших в литературе сверстников. Однако, к сожалению, обнаружилось, что РД «умеет делать только то, что он умеет делать» как спел много позднее Слава Задерий из группы НАТЕ! РД всего лишь хотел делать свое и по-своему, но наступившая внезапно эпоха застоя диктовала свои правила игры. Целое поколение молодых литераторов, к которому принадлежал и РД, оказалось не у дел. В такой обстановке оставалось либо спиваться, либо смеяться над собою и окружающим. РД делал и то, и это. Склонность к юмору его выручала, ибо более серьезные его товарищи заплатили более серьезную плату, чем РД.

   Обстановка борьбы за выживание мало способствовала музыкальным увлечениям. Остались позади вибрафонные пассажи Джона Льюиса из МОДЕРН ДЖАЗ КВАРТЕТА и посещения Филармонии; поверхностное знакомство с БИТЛЗ порадовало, но не привело к последствиям, и РД на долгие семидесятые годы остался один ни один с песнями Френкеля и Фрадкина, Островского и Пахмутовой, с ежегодными телевизионными песенными шоу, где мелькали одни и те же лица, и лишь номера годов напоминали о течении жизни: «Песня-73», «Песня-74», «Песня-75» и так далее…

   «Главное, ребята, сердцем не стареть!..»

   Нельзя сказать, что это вызывало отвращение у РД. Он часто ловил себя на том, что, спеша на службу, мурлычет под нос какие-нибудь очередные «Голубые города», у которых названия нет. Однако общая благостность и голубизна песенного творчества тех лет, его показной оптимизм настолько разъезжались с действительностью, что иногда хотелось чего-то другого.

   Несомненно, это «другое» было уже где-то рядом, но РД не знал, где это взять. Да и не стремился особенно, иначе бы нашел. Уже рубился на ночных сейшенах Рекшан со своим САНКТ-ПЕТЕРБУРГОМ, уже написали первые песни МИФЫ с Барихновским и Даниловым, а потом – с Ильченко, уже гремел Макаревич с МАШИНОЙ ВРЕМЕНИ, делавшей регулярные полулегальные набеги на Ленинград, уже в недрах «Сайгона» вызревала тусовка АКВАРИУМА, но РД ничего этого не знал. Он жил в другом художественно-литературном пространстве, не слишком близком к официозу, но далеком и от «андеграунда».

   Оставались Окуджава и Высоцкий. Если бы не они, то уголок души, требовавший честных песен, окончательно затянулся бы жирком эстрадного благодушия и показухи. Можно сказать, что в семидесятые годы один Владимир Высоцкий был для РД тем, чем стал для него весь отечественный рок в восьмидесятые. Смерь Высоцкого была рубежом, но РД понял это много позднее.

   Вдруг стало чего-то не хватать. Не столько даже песен, ибо новые для себя песни Высоцкого РД продолжал открывать и в последующие годы (творчество поэта оказалось куда объемнее представления о нем), но прежде всего – ощущения силы духа, дерзости, яростной нежности, беспощадной иронии и веселой отваги. Это так необходимо было в последние годы застоя, когда время остановилось, казалось, уже навсегда, и даже не номера песенных шоу, а Звезды Героя на пиджаке главы государства указывали на течение лет.

   К 1990 году Звезды должны были прикрыть левую полу пиджака. Однако оставалась еще правая. На исходе четвертого десятка РД почувствовал, что впадает в более страшный конформизм, чем идейный конформизм детства, основанный на слепой вере. Это было конформизм безнадежной привычки ко всему происходящему, основанный на безверии и скрашенный горькой иронией. Литературная тропинка, которую он топтал, превратилась в проселочную дорогу, лежащую где-то сбоку от основной магистрали, по которой проносились лимузины литературных генералов. РД ехал в своей повозке, не слишком резво, но все-таки двигался, впуская за пятилетку в среднем одну книгу, понемногу печатался в журналах, получал изредка благодарные читательские письма, сочинял сценарии научно-популярных фильмов, - многие рукописи по-прежнему лежали в столе. Но жить было можно. Многие жили хуже, если иметь в виду материальное благополучие.

   Иногда удавалось оттягиваться на дружеских вечеринках, иногда – в сочинениях, радуясь какой-нибудь шутке, которую затем вычеркивал красный карандаш цензора.

   Душа, однако, просила чего-то новенького, более любопытного, чем поездки в дома творчества, с их аккуратным питанием, или участие в работе семинаров творческой молодежи.

   РД начал сочинять огромный роман, постановив дать себе волю. Роман на многие годы превратился в источник внутреннего кайфа. Однако совершенно необходимо было сменить среду обитания, сбежать, к чертям собачьим, от иронических импотентов, ответственных болтунов и дряхлеющих борцов за персональные пенсии.

   РД спрыгнул с подножки. Крыша у него все-таки поехала.

   Ему потом это вышло боком.

   Впрочем, это лишь теперь видится актом человеческого безрассудства и гражданского изумления. Все происходило не вдруг, РД втягивался в крутящуюся воронку рок-н-ролла постепенно, как бы покоряясь обстоятельствам, как бы случайно. Но ведь недаром говорят, что случайность есть непознанная закономерность. То, что для РД было случаем, для нас, глядящих на него со стороны, – железная необходимость.

   К счастью, нам нет нужды заново описывать весь путь подруга РД. Будучи литератором, он оставил многочисленные свидетельства в виде статей, не всегда грамотных, но искренних. Он мучался, сомневался, надеялся – в общем, испытывал все чувства, необходимые для настоящего подруба в какой-нибудь области. И хотя некоторые его писания сегодня читать совсем в лом, они любопытны как человеческий документ и свидетельство стороннего очевидца, явившегося незваным на рок-н-ролльный бал.

   А точкой отсчета своего путешествия РД считает поездку к Леониду Утесову, которая состоялась осенью восьмидесятого года по заданию журнала «Аврора», ставшего затем родным домом рок-дилетанта.